|
Византия в VI в. Положение в Италии. Завоевание Африки
Византия в VI в. Положение в Италии. Завоевание Африки
Византия в VI в. Положение в Италии.
Завоевание Африки
Война в Африке и Италии,
окончившаяся полным покорением двух германских народом и подчинением провинции
Африки и итальянского полуострова, наиболее поразила современников и полнее
всего характеризует внешнюю политику Юстиниана. Внешних поводов к войне не
подавали ни вандалы, ни остготы; напротив, и Хильдерик, и королева Амаласуна
признавали в императоре друга и союзника и старались сохранить с Византией
добрые отношения. Но византинизм в VI в. стремится к универсальной империи и
задается целью восстановить Римскую империю в ее прежних границах. Готы и
вандалы стояли на дороге, препятствуя осуществлению этой честолюбивой мысли,
воспринятой Юстинианом, душа которого не могла выносить, «чтобы православные
христиане под игом арианских властителей продолжали терпеть притеснения за
веру». Участь того и другого арианского королевства решена была в уме Юстиниана
уже давно, и он лишь выжидал удобного случая, чтобы начать против них
наступательные действия.
Хотя далеко неодинаковы
были отношения вандалов и остготов к империи, т. к. первые были часто страшными
и всегда опасными соседями, постоянно высылавшими в море корсаров, между тем
как последние все меры употребляли к тому, чтобы не возбуждать против себя
итальянского населения и жить в добром согласии с Византией, тем не менее, в
первые годы Юстиниана как в Италии, так и в Африке наступил кризис, подававший
повод к брожению и недовольству и к образованию партий. Нам следует прежде
всего ознакомиться с положением остготов, которые по смерти короля Феодориха в
526 г. переживали весьма критическую эпоху своей истории.
Выше мы видели, что в
последние годы жизни Феодорих должен был убедиться, как мало успеха он достиг в
своей политике братского единения между готами и итальянцами. И тем более
должны были получить значение внутренние недоразумения, происходившие из-за
религиозных и национальных разногласий, что Феодорих сошел со сцены, не успев
восстановить доверчивых отношений с царем. Между тем и самый вопрос о
престолонаследии не был обеспечен в той степени, как того хотел Феодорих. С
преждевременной смертью зятя его Евтариха вопрос о престолонаследии оставался
открытым. Призвав в Равенну лучших людей готского племени, король рекомендовал
им избрать в короли своего десятилетнего внука Аталариха, сына Евтариха и
Амаласунфы, и принести ему присягу на верность. До совершеннолетия сына
Амаласунфа назначена была регентшей — и это вопреки германским обычаям. С точки
зрения германского права на престол имел вступить племянник Феодориха Феодат,
который потом действительно и достиг престола, как видно будет далее.
Новое правительство
отправило в Константинополь в 526 г. посольство с извещением о последовавшей
перемене и с просьбой утвердить Аталариха. Т. к. вступивший на престол в
следующем году Юстиниан в характере обращения в Константинополь Аталариха
усматривал мотивы для своего вмешательства в итальянские дела, то любопытно
рассмотреть здесь некоторые места из письма к императору Юстину, отправленного
вслед за смертью Феодориха.
Письмо принадлежит перу
Кассиодора, и тем важней остановить внимание на тех местах, которые можно
находить неосторожным и: «Всемилостивейший государь! По справедливости я
заслуживал бы порицания, если бы менее горячо желал вашего мира, чем мои
родители. Не столько нас возвышает ряд предков, носивших пурпур и сидевших на
королевском престоле, сколько возвеличивает ваше расположение, изливающееся на
нас давно и в широких размерах... Моего деда вы в вашей столице почтили
высокими курульными должностями, а моего родителя в Италии наградили
консульскими пальмами. В целях соблюсти его в согласии вы пожаловали его
военным усыновлением, хотя по возрасту он был почти вам сверстник. Было бы
согласней с обстоятельствами это имя, каким вы почтили моего родителя,
пожаловать юноше; вместе сродством тогда перешло бы на него и ваше чувство, ибо
рожденный вашим сынам, по законам природы, я не могу быть вам чуждым. Я прошу у
вас самого искреннего мира на том основании, что пользуюсь счастием быть вашим
внуком с того времени, как моему родителю вы предоставили радость усыновления.
Позволяя себе обратить ваше внимание на переход к нам королевского достоинства,
я считал бы выше этой власти уверенность иметь в вас высокого и благорасположенного
руководителя. Вступая в управление, мы нуждаемся в поддержке умудренного летами
государя: отрочеству свойственна опека, и, опираясь на такую защиту, мы не
вполне лишаемся родительской помощи. Пусть будет наше царство соединено с вами
узами расположения; любовно распоряжаясь, вы будете здесь властным господином.
Почему отправляем к вам наших послов на тот конец, чтобы вы дали нам вашу
дружбу на тех условиях, на каких ваши предшественники имели договор с блаженной
памяти дедом нашим».
Мы будем иметь случай
снова вспомнить об этом письме, а теперь лишь обратим внимание на
заключительные слова, которые ясно показывают, что Аталарих не желал давать
императору никаких особенных оснований к вмешательству в дела Италии, а
ссылался на старые договорные отношения Зинона и Анастасия и просил применить
их к его престолонаследию. Но как мало фактически приписывалось цены этому
формальному акту, видно из того, что новое правительство истребовало присягу от
сената и от всех итальянцев на верность Аталариху еще до получения ответа из
Константинополя, и что перемена царствования прошла в Италии без всякого
потрясения. Кассиодор продолжал заправлять всеми делами именем Аталариха и
обещал римлянам соблюдение их прав и вольностей. Чтобы загладить память о
тяжелых казнях последних лет Феодориха, возвращены были права и имущества детям
казненных сенаторов Боэция и Симмаха. Вообще господству готов в Италии,
по-видимому, не угрожали опасности; напротив, весьма умная и образованная
Амаласунфа, оказывая почет и внимание сенату, старалась делать все возможное
для соблюдения мира и согласия. С этой целью римлянину Либерию дан был военный
титул, а готу Тулуину пожаловано патрицианское достоинство.
Теперь следует
обратиться к событиям в столице Византийской империи, последовавшим за
вступлением на престол Юстиниана (527). Мы уже видели, что он был полновластным
распорядителем судеб империи в царствование Юстина; не может быть сомнения, что
он вступил па престол уже с определенным планом по отношению к германским
государствам — вандальскому и остготскому. Об этом плане читаем в законе,
изданном в 533 г.: «Об одном мы умоляем святую и славную Деву Марию, чтобы по
ходатайству Ее удостоил Господь меня, Своего последнего раба, воссоединить с
Римской империей то, что от нее отторгнуто, и довести до конца высочайший долг
наш». Этот долг понимал Юстиниан гораздо шире, чем дано было ему осуществить,
он мечтал об единстве политическом и религиозном, в его планы входила Римская
империя во всем се величии и беспредельности.
Первый шаг к осуществлению
широких планов мировластительства сделан был в Африке. Отношения завоевателей к
побежденным здесь сложились более неблагоприятно, чем в других землях,
завоеванных германцами: вестготы в Испании заняли 2/3 земель, остготы — 1/3, а
вандалы объявили себя господами всей земельной собственности. Легко отсюда
понять, что местное население не могло примириться с завоевателями; религиозная
вражда между местными христианами-католиками и вандалами арианского исповедания
никогда не утихала. Таким образом, поводы к вмешательству в африканские дела
могли быть всегда налицо — во внутренних отношениях победителей и побежденных и
в религиозном вопросе. С формальной стороны отношения к Африке были весьма
благоприятны в первые годы царствования Юстиниана. Во главе Вандальското
королевства стоял Хильдерик, по вере католик и по симпатиям и образованию
полуримлянин, в жилах его текла царская кровь. Он происходил от сына Гензерика,
основателя Вандальского королевства, Гунерика и дочери Валентиниана III и
вступил на престол по смерти Тразимунда (523), женатого на дочери готского
короля Амалафриде. Трудно представить правителя, так мало понимавшего
политические отношения: вандалов он оскорблял своей изнеженностью, холодностью
к военным делам и слабостью по отношению к католикам, последние не могли им
быть довольны из-за старых обид и притеснений со стороны ариан.
В 531 г. в Карфагене
произошел переворот в пользу Гелимера, захватившего власть и заключившего в
темницу Хильдерика. Это было большим ударом для византийской политики, которая
подготовляла себе сторонников в Африке и имела уже сильную партию во всех
классах. Сторонники сверженного короля и его родственники, представители
католической Церкви и местные нобили употребили все старания, чтобы вызвать
вмешательство Юстиниана в африканские дела. Император обратился с требованием к
Гелимеру восстановить Хильдерика или, по крайней мере, отпустить его на
свободу, но Гелимер ответил суровыми преследованиями приверженцев императора.
Ввиду таких обстоятельств в Константинополе решено было идти войной против
Гелимера.
Хотя империя была тогда
в войне с Персией, и войско с лучшими вождями было на Востоке, но император
поспешил заключить с персами мир и вызвал из Сирии Велисария, командовавшего
восточными войсками. Несмотря на твердое намерение Юстиниана начать морской
поход, он не находил в окружавших лицах защитников этого рискованного
предприятия. Еще была жива память о большой экспедиции 468 г. при Зиноне,
которая окончилась страшной катастрофой и подорвала на долгие годы средства
империи. Тогдашний префект прегории Иоанн каппадокиец энергично восставал
против этого предприятия, указывая почти верный неуспех и соединенные с ним
тяжелые последствия и, с другой стороны, весьма сомнительную пользу в случае
маловероятного успеха. Но для Юстиниана вопрос предстал более в его
религиозном, чем в политическом и экономическом, освещении; для него на первом
плане было воспользоваться благоприятным моментом смуты в Карфагене и однажды
навсегда покончить с арианским вопросом в Африке.
И нужно признать, что
обстоятельства складывались в пользу предприятия Юстиниана в высшей степени
благоприятно. Собственно вандалов в Африке было весьма немного, едва ли больше
30—40 тыс. способных носить оружие на 200 тыс. всего германского населения.
Притом же вандалы теперь были далеко не те, что в эпоху завоевания: климат
Африки, роскошная жизнь и удобства изнежили их и приучили к праздности. К
невыгоде вандалов изменились и отношения к ним туземного населения, которое
сначала участвовало в войнах и набегах вместе с вандалами и вообще служило
опорой германскому элементу, а в последнее время старалось от него отделиться и
стремилось к независимости. Горные дикие племена не раз делали уже
опустошительные набеги на мирных жителей долин; кроме того, в открытом восстании
были провинции Триполь и Бизаций. Таким образом, серьезного сопротивления в
вандальской Африке едва ли можно было ожидать. Что касается флота, которым
прежде так страшны были вандалы, то в настоящей войне он не играл никакой роли
ни на море, ни в защите берегов.
Избранный начальником
экспедиции Велисарий уже заявил свои военные способности в персидской войне.
Его быстрота, решительность и уменье пользоваться обстоятельствами нашли себе
блестящее применение в войне африканской. С небольшими силами, едва ли
превышающими 10 тыс. пехоты и 5 тыс. конницы, он в июне 533 г. вышел из
Константинополя, имея целью сделать остановку в Сицилии. Здесь в области,
принадлежащей итальянской регентше Амаласунфе, Велисарий мог запастись
провиантом и лошадьми и собрать сведения о положении дел в Африке. Нужно
изумляться легкомыслию и бездеятельности Гелимера, который позволил без всяких
затруднений высадиться Велисарию на африканском берегу в половине сентября тоге
же года и не приготовил никаких средств к обороне. Против всякого ожидания
война окончилась весьма скоро: двумя сражениями, в которых вандалы не
обнаружили ни искусства, ни военной дисциплины, решена была судьба королевства.
Карфаген, окруженный с суши и с моря, не мог оказать сопротивления, тем более,
что горожане видели в Велисарии освободителя от чуждого ига. Прокопий замечает
по поводу вступления в Карфаген: «Велисарии держал своих воинов в таком строгом
послушании, что не было ни одного случая насилия, и что в завоеванном городе
жизнь шла обычным течением, торговые заведения не закрывались, и солдаты
спокойно покупали на базаре необходимые предметы». Заняв столицу, Велисарии мог
не приписывать большого значения тому обстоятельству, что Гелимер с остатками
войска приготовился дать ему еще сражение под Карфагеном. В этом тем более не
было опасности, что большинство горных мавританских племен, узнав о победах
Велисария, послало к нему послов и просило принять их в дружбу и расположение
императора. Обеспечив себя переговорами, Велисарии решился нанести последний удар
Гелимеру, который занимал защищенную позицию в 30 верстах от Карфагена. В
декабре были рассеяны остатки вандальского войска, и сам король, лишенный
последних средств защиты, должен был сдаться на милость Велисария (март 534
г.).
Велисарий возвратился в
Константинополь с огромной добычей и множеством пленных. Устроенное для него
триумфальное шествие произвело сильное впечатление на современников. Император
в упоении победой выразился: «Господь наградил меня своей милостью, дозволив
мне возвратить одну из римских провинций и уничтожить народ вандалов. Теперь
там будет господствовать единство веры». Результаты войны были ужасны. Целый
народ был уничтожен без остатка, ибо часть вандалов, пережившая эпоху
византийского завоевания, скоро смешалась с местным населением. Но и вся
провинция подверглась страшному опустошению и обнищанию. «Сколько народа
погибло в Африке, — говорит Прокопий, — я не умею сказать, но думаю, что
погибли мириады мириад».
Список литературы
Успенский Ф.И. История
Византийской империи; М.: ООО "Издательство Астрель"; ООО
"Издательство АСТ", 2001
Для подготовки данной
работы были использованы материалы с сайта http://www.world-history.ru/
|